science-review.ru
Введение. Мир меняется, меняется и культура… меняется так стремительно, что каждый день человек ощущает себя в какой-то новой, не понятной ему реальности. Современные ученые пытаясь осмыслить все происходящее оценивают состояние современной культуры как «критическое», кто-то считает его «кризисным», ряд ученых называют «пороговым» или «пограничным», а более эмоциональные - «межэпохальным».
Такое количество различных эпитетов в современной науке говорит лишь о той напряженной попытке осмыслить эти необратимые изменения в культуре и понять роль и место человека в ней.
С одной стороны, культура испытывает на себе появление новых механизмов во всех сферах глобально меняющегося мира и, конечно это вселяет гносеологический оптимизм. Но с другой культура сама влияет на эти изменения, выступая своеобразным катализатором новых социокультурных процессов.
Нередко подобное состояние в исторической науке рассматривается как «переходный период». Переходный этап от одного исторического периода к другому, то есть, «когда социокультурная ситуация выходит за границы прежнего качественного состояния, но еще не достигла совершенно другого, нового системного уровня» [1]. И этому новому системному уровню уже найдено название – «информационное общество» [2].
С какими новыми вызовами и проблемами столкнётся человек информационного общества мы можем только предполагать, а для того чтобы более точно делать прогнозы будущего, необходимо анализировать изменения тенденций развития современной культуры, которые в первую очередь проявляются в нашей повседневной жизни.
Целью исследования является попытка понять, что транслирует габитарный вид [3, с. 52] человек XXI века, и транслирует ли вообще, или просто «завис» в неком переходном периоде?
Материал и методы исследования. В исследовании применяется культурно-исторический подход, который рассматривает изучение общества как реальность, в которой воплощен мир моральных, духовных и эстетических ценностей, а также культурных смыслов и образов.
В исследовательской работе использованы различные материалы и источники: это исторические и культурологические научные теории переходных периодов в мировой истории и культуре, труды по знаково-символической системе, источники по истории народного костюма и моды, энциклопедические и статистические материалы.
Были использованы такие методы исследования как сравнительно-исторический, историко-типологический, семиотический и другие.
Результаты исследования и их обсуждение. Исторически по внешнему виду человека, его одежде, обуви, прическе, дополнениям, можно было прочесть не только отражение времени, но и культуры в целом, а также внутреннее, в первую очередь, нравственное содержание каждого. Ведь знаково-символическая система давала всю основную информацию…
Так вплоть до конца XIX века по внешнему виду можно было «прочесть» от 80 до 90 % информации о человеке: определить его возраст, вероисповедание, сословие, социальный статус, уровень дохода, семейное положение, принадлежность к определенной деятельности, или профессии и многое другое. Национальные особенности костюма прибавляли информацию о принадлежности к той или иной стране, к тому или иному региону, этносу. Например, в традиционном костюме замужних женщин на Руси, по высоте головного убора «кички», узнавали сколько у нее детей [4, с. 42], а в костюме девушки-невесты была зашифрована информация не только о том, сколько десятин земли дают ей в приданое, но и всегда присутствовали знаки-обереги [4, c. 56].
Если говорить о внутреннем содержании, то через габитарность, в первую очередь транслировались нравственные ценности как человека в отдельности, так и общества в целом.
XX век, век активной глобализации, приносит серьезные изменения в культуре, а вместе с трансформацией общества, меняется и габитарный вид. Так демократизация общества привела к демократизации костюма, а феминизм освободил женщин от корсетов и позволил появление в женской одежде многих мужских элементов и даже брюк.
Впервые в работе «Система моды» Ролан Барт рассматривает моду как семиотическую систему [5], в том числе исследуя одежду как целостные системы: «одежда-образ, реальная одежда и одежда описание». Он вводит в оборот новое понятие – вестиментарный код, считая что одежда, которую одевает на себя человек – это не только оболочка, защищающая его от воздействий внешней среды, но и некое зашифрованное сообщение… Именно Барт рассматривает одежду как форму выражения смыслов, которые обладают в первую очередь, рациональной программой…
Говоря о системе «реальная одежда» и выделяя функции данной одежды, Барт считает, что как только импровизированная вещь начинает тиражироваться массово, она становится стандартизированной и несет в себе не только определенную функцию, а уже как функцию-знак… Например: «шляпа ten-galon-hat (от дождя и солнца) - теперь уже чистый знак «американской западности»; «спортивная» куртка больше не имеет спортивной функции и существует лишь как знак, противопоставленный «нарядной» одежде; синяя рабочая спецодежда (blue-jean) сделалась знаком праздности.» [5, с. 157].
Конечно, к концу XX века мода становится доступной уже не только элите общества, а разработанный теоретиком семиотики Р. Бартом в 1967 году структурно-семиотический метод для анализа массовой бытовой культуры, начинает терять свою актуальность. И сам автор считает свои исследования лишь экспериментом, а современные ученые вспоминают Р. Барта не как семиолога, а как критика, писателя-эссеиста, литератора, и его период увлечения семиотикой «с некоторым недоумением выносят за скобки как случайное увлечение структуралистской «научностью» напоминая, что сам автор недолюбливал свои слишком строгие научные работы…» [6, с. 10].
Необходимо отметить, что труд Р. Барта вышел накануне появления в 1969 году первой компьютерной сети, которая называлась ARPANET. Ее создателем стало Агентство Министерства Обороны США. Именно данная компьютерная сеть, стала прототипом сети Интернет. Уже к 1980 году в истории человечества «Сеть Сетей», получившая название ARPAINTERNET, а затем – Интернет [7]. К 1990 – м годам она становится «хребтом глобальной компьютерной коммуникации».
Последовательно и стремительно интернет стирает не только расстояния, но и границы и становится неотъемлемой частью жизни практически каждого человека, а появившаяся в середине XX века концепция «Информационного общества», начинает претворяться в жизнь…
Сегодня уже ни у кого нет сомнений, что в изменении современной культуры огромную роль играют информационно-коммуникационные и цифровые технологии. Все меняется. Время и информация становятся, пожалуй, самыми ценными ресурсами для человека XXI века. Вместе с этим меняется и габитарность.
Необходимо отметить, что и понятие мода приобретает совсем другое смысловое значение. Это уже не процесс создания и предложения чего-то нового известными кутюрье и дизайнерами, а скорее, чисто маркетинговый механизм. Не секрет, что с начала XXI века изменился сам подход к изготовлению «товаров народного потребления», в том числе и одежды. Сегодня человек своими приоритетами влияет на то, что будет предложено в следующих сезонах, он становится в первую очередь сотворцом и только в последствие - потребителем.
Теоретически данные изменения должны радовать, наконец пришло время, когда «лицо производителя» развернулось к «потребителю». Но на практике что мы видим? А видим мы серо-черную массу, которая своим габитарным видом выражает в лучшем случае, отстраненность, а в основном безразличие ко всему происходящему.
Говоря о системе одежды как формы, обладающей в первую очередь, рациональной программой и несущей в себе зашифрованное сообщение, возникает вопрос в чем же состоит рациональность этой программы в современной культуре?
Анализируя габитарный вид среднего и старшего поколения, поколений, которые сформировались до появления цифровых технологий, четко прослеживается знаково-символическая система, которая была заложена предыдущим, XX веком. Без особого труда считываем возраст человека, его социальный статус, приблизительный уровень дохода, принадлежность к определенной деятельности, или профессии, уровень образования и воспитания, из провинции он или городской. Бесспорно, люди живущие в больших мегаполисах, предпочитают более утилитарную одежду, а для тех, кто живет в провинции, явно прослеживается наличие региональной функции, то есть выход на улицу как некий мини-праздник, к которому необходимо тщательно подготовиться.
Если говорить о трансляции внутренних показателей, то видно, что нравственные ценности для этих поколений не «пустой звук», и знаково-символическая система в этом случае еще работает, давая до 50 % информации.
Появление глобальной сети интернет и социальных сетей создали для человека совсем другой мир – мир виртуальной реальности, который все больше и больше заполняет собой реальное пространство, появляется новое понятие «культура виртуальной реальности». Словосочетание, которое несет в себе некие абстрактные смыслы… Если посмотрим в философский словарь, то дефиниция слова «виртуальность (от лат. virtualis- возможный) – это объект или состояние, которые реально не существуют, но могут возникнуть при определенных условиях Эти условия по-разному эксплицируются в различных подходах к виртуальности. При онтологической трактовке виртуальность рассматривается как некоторое потенциальное состояние бытия, наличие в нем определенного активного начала, предрасположенность к появлению некоторых событий или состояний, которые могут реализоваться при соответствующих условиях.» [8]. Cложно, запутано и даже противоречиво…
Дефиниция «реальность — (от позднелатинского. realis вещественный, действительный), существующее в действительности». Отчетливо видно, что в самом словосочетании «виртуальная реальность» изначально заложены несостыковки и противоречия… Несмотря на это, данный термин прочно закрепился в научной литературе.
Современный ученый М. Кастельс, в своей монографии «Информационная эпоха: экономика, общество и культура», новый виток в развитии называет «Культура реальной виртуальности» и считает, что эта «культура создается из коммуникационных процессов. А все формы коммуникации, основаны на производстве и потреблении знаков. Таким образом, не существует разделения между реальностью и символическим отображением. Во всех обществах человечество существовало в символической среде и действовало через нее. Поэтому исторически специфичным в новой коммуникационной системе, является не формирование виртуальной реальности, а строительство реальной виртуальности» [7].
Свой научный труд М. Кастельс опубликовал накануне начала XXI века, накануне всплеска развития цифровых технологий… Сегодня мы понимаем, что реальная виртуальность существует, а ее строительство идет полным ходом. Особенно это видно по молодому поколению, поколению, которое уже явно проживает свою жизнь, пока еще, между двумя мирами, реальным и виртуальным. Мы видим с каким нежеланием они вынуждены отвлекаться от своей уже привычной им виртуальности…
Возвращаясь к теме нашего исследования, попытаемся понять, что же транслирует габитарный вид этого нового поколения? Какие знаки и символы подают они миру? И какую информацию можно прочесть по их внешнему виду? И тут традиционная знаково-символическая система дает сбой. Причем данная тенденция наблюдается в глобальном масштабе, не зависимо от страны, даже в странах с традиционной культурой, например арабских странах, где так же происходят серьезные глобальные изменения [9], а в месте с этим меняется внешний вид, в первую очередь молодежи.
Анализируя габитарный вид молодежи, девушек можно четко разделить на две основные группы, одна из которых подчеркнуто, можно даже сказать, демонстративно сексуальна, а другая – мужеподобна. Во внешнем виде юношей тоже прослеживается две основные тенденции: одни – подчеркнуто брутальны, а другие в своем образе все больше и больше уподобляются «слабому полу».
Какое же сообщение мы можем зафиксировать, если в габитарности нового поколения все труднее и труднее определить даже половую принадлежность, не говоря уже о некой другой информации?
Все чаще в интернет пространстве встречаешь такие рассуждения: «Вот скажем, большинство парней сейчас, имеют модельную и более женственную внешность, нежели брутально-мужскую, а это раздражает. А девушки в свою очередь, делают себе мужские (короткие) стрижки и перекрашивают волосы, одеты в принципе, как и парни. И как итог, бывают такие моменты, что с первого раза тяжело понять, перед вами девушка или парень…» [10]. Причем озадачены данной ситуацией не только взрослые люди, но и сама молодежь… и данная тенденция только нарастает…
Кто-то может возразить, что это такие модные тенденции и в истории моды такие примеры есть… Так в эпоху Нового времени в европейской моде «от мужчины ожидалось проявление не столько физической силы, сколько изящества и утонченности» [11]. Но в этом примере знаково-символическая система «говорит» в первую очередь о социальной иерархии и принадлежности человека к элите. Можно вспомнить другой пример, стиль «Гарсон» (от французского garçon - мальчик) в женской одежде начала XX века, когда «дама новой эпохи наравне с мужчинами имела высшее образование и хорошую работу, водила автомобиль и играла в гольф, проводила время на теннисном корте и курила сигареты» [12]… И в этом примере – явные проявления изменений в европейском обществе, которое захватил феминизм… Тут, для скептиков, уместно напомнить, что мода – это кратковременное господство вкуса и в культурно-историческом контексте ключевой роли не играет, а является лишь отражением изменений культуры.
Но тогда почему в массовом масштабе происходит «размывание» половой принадлежности во внешнем виде нового поколения? Игра времени? Очередной эксперимент культуры? «Зависание» в новом, переходном, периоде истории? Или более серьезное зашифрованное сообщение?
Заключение. В заключении можно отметить, что, бесспорно, мир меняется. С процессом глобализации он усложняется, усложняются его системы, структуры и технологии. Вместе с ним меняется и габитарность человека, которая, наоборот, не просто стандартизируется, а постепенно теряет свой семиотический язык.
Автор придерживается теории о том, что в настоящее время началось создание «новой знаково-символической среды, рождается новая культура, которую называют культурой реальной виртуальности и человек вынужден на своем опыте познавать ее» [7]. А в виртуальном пространстве совсем не важно какого ты пола, как ты выглядишь или какая одежда на тебе одета в реальности…
По мнению автора внешний вид молодого поколения сегодняшнего дня транслирует некий нейтральный уровень, где происходит скрытая борьба традиций и новаций. Безусловно, традиция в культуре несет в себе такие характеристики как стабильность и устойчивость, а вместе с тем и инерционность, то есть бездеятельность и даже косность… Нельзя не согласиться с мнением о том, что «благодаря традиции человечество усваивает культурный опыт поколений путем воспроизводства идей, ценностей, способов мировосприятия» [13]. И тут возникает новый вопрос какой культурный опыт будет необходим для «нового человека», человека, проживающего свою жизнь в реальной виртуальности?
Подводя итог всему вышесказанному можно сделать выводы, что в связи с исследованием данной темы появляются все новые и новые вопросы, которые требуют дальнейшего поиска ответов на них…
Да, мир кардинально меняется. С его изменением меняется и сам человек, его внутренние установки и внешние проявления, а габитарный вид является определенным транслятором изменений происходящих не только в культуре, но и в глобально меняющемся мире в целом.